Прорыв

С генералом Корженевичем мы раньше редко встречались, и я с интересом присматривался к нему. Это был человек богатырского телосложения и, как мне казалось, необычайной силы. Его атлетически скроенная фигура покоилась под солидными прослойками «излишеств», которые он не мог сбросить даже в условиях фронтовых нагрузок. Как большинство таких людей — спокоен, внешне нетороплив. Говорил он медленно, логично, убежденно. На его лице никогда не отражались напряжение и опасность боевой обстановки.

Федор Константинович начал с того, что обратил наше внимание на необыкновенную растянутость линии обороны нашего фронта (от Новой Андреевки, лежащей у истоков реки Каменка, до Днепровского лимана), а также на недостаточность сил и материальных ресурсов для прорыва обороны противника на широком фронте и на большую глубину. Решение командующего войсками фронта к этому времени было уже утверждено Ставкой Верховного Главнокомандования.

Штаб фронта располагал относительно полными данными о противостоящей нам 6-й армии немцев. К началу марта она имела семь армейских корпусов. Наиболее плотные боевые порядки были на Ново-Бугском направлении. Здесь оборонялся 57-й танковый корпус, в состав [41] которого были переданы соединения 23-го и 30-го армейских корпусов.

Идея решения командующего войсками фронта на использование Конно-механизированной группы в предстоящей наступательной операции была уже известна. Генерал Корженевич сказал, что к утру 3 марта все войска группы должны сосредоточиться в выжидательном районе для ввода в прорыв в полосе 8-й гвардейской армии (он обвел карандашом район, охватывающий населенные пункты Марьенфельд, Охримовку, Андреевку и поселок имени Ворошилова).

В первый же день наступления, после прорыва обороны противника войсками генерала В. И. Чуйкова на участке Рудник, Забережье (участок прорыва был относительно невелик — 13 километров), Конно-механизированная группа должна была переправиться через Ингулец и войти в прорыв. Дальше устанавливались захватывающие темпы рейдовой операции — к исходу второго дня боевых действий овладеть городом Новый Буг. Затем, резко изменив направление наступления, стремительно развивать успех и на шестой день захватить рубеж ст. Заселье, Бурхановка, Снегиревка, отрезать пути отхода противнику на запад и не допустить подхода его резервов. В копоткий срок мы должны были описать крутую дугу длиной более двухсот километров и ударить с запада на восток по главным силам противника. Этот оперативный маневр должен был также повлечь за собой разгром армейских резервов генерал-полковника Холлидта, нарушение управления войсками и работы органов тыла, а также способствовать свертыванию обороны 44-го и 17-го особого назначения армейских корпусов в низовьях Днепра.

Генерал Корженевич высказал мысль, что командование 6-й армии немцев стремится выиграть время для сооружения глубоко эшелонированной обороны по реке Южный Буг.

— Из Германии, — сообщил он, — в полосу нашего фронта непрерывно прибывают маршевые батальоны. Обращает на себя внимание усиление Ново-Бугского направления. Сегодня в районе Шевченко начала разгружаться 3-я танковая дивизия. Юго-восточнее населенного пункта Широкое появилась 3-я горно-стрелковая дивизия. Раньше она отмечалась на Снегиревском направлении. [42] Наконец, установлено, что на рубеже Казанка, Николаевка сосредоточилась 24-я танковая дивизия. Известно, что в Новом Буге находится оперативная группа штаба 6-й армии во главе с самим командармом Холлидтом. Рубеж по реке Ингулец усиленно готовится для долговременной обороны. Пленный из 116-го разведотряда 16-й механизированной дивизии показал, что после трагедии у села Каменка, где дивизия была разгромлена и потеряла много боевой техники и автотранспорта, ее оснастили заново. Прибыло пополнение нового личного состава. Он привел пример: в 60-м и 156-м полках численность достигла свыше тысячи человек в каждом.

Днем 2 марта резко потеплело, начался бурный весенний паводок. Дороги основательно развезло — ни проехать, ни пройти. Чтобы как-то повысить их проходимость, инженерные части углубляли кюветы, делали грязеотводы. Специально оборудованные тракторы сгребали с дороги жидкую грязь в открытые ямы и рвы. Для этой работы на наиболее трудные места направлялись подразделения саперов. Туда возили битый кирпич, шлак, песок, хворост — все, что попадало под руку. Работали днем и ночью. Но когда дивизия двинулась к реке Ингулец, стало ясно, что прежде чем прорывать линию обороны противника, надо пробиться к ней через пространство глубокой вязкой грязи. Возникла мысль: «А каково же в этих условиях будет в тылу врага? Не уменьшится ли серьезно тактическая подвижность войск? А это как раз то, что нужно для вражеской авиации». Невольно вспомнилось, как маршал Василевский спросил меня, возможна ли рейдовая операция в глубокий тыл противника в условиях распутицы и бездорожья. Не «засосет» ли она подвижность группы? Что можно ожидать от такого рейда? Я ответил тогда, что бездорожье даст нам значительно больше преимуществ и выгод, чем противнику, а рейдовая операция принесет решающий оперативный успех. Распутица и полное бездорожье снизят тактическую подвижность, скуют силы немцев, не подготовленных еще к крупным передвижениям. Пока они будут, увязая в грязи, пятиться, отбиваясь от чуйковцев и других, Конно-механизированная группа, имея значительно большую «силу инерции», сумеет опережать противника в маневре, упреждать в нанесении ударов. Лишь бы наши действия были надежно прикрыты с воздуха. «Об этом [43] мы побеспокоились, — ответил тогда товарищ Василевский, — генерал-полковнику Судец приказано обеспечить боевые действия силами 1-го смешанного авиационного корпуса. Это будет надежная «крыша» от бомбового дождя».

Прочность этой «крыши» решено было усилить путем наибольшего массирования зенитных средств, прикрывающих Конно-механизированную группу. С этой целью нам придавалось еще два зенитных полка МЗА{12} 3-й зенитной артиллерийской дивизии и армейский зенитный артиллерийский полк. Следует иметь в виду, что зенитчики имели уже богатый опыт борьбы с танками, поэтому эти средства усиливали и нашу противотанковую мощь.

К утру 3 марта все войска Конно-механизированной группы вышли в выжидательный район для ввода в прорыв. К этому времени были отданы предварительные распоряжения, штабы вошли в связь с соединениями 8-й гвардейской армии, наши представители — руководящий командный состав — направились на командные пункты дивизий первого эшелона.

Для управления Конно-механизированной группой был создан за счет штабов корпусов и дивизий немногочисленный аппарат штабных офицеров, который мы называли оперативной группой командующего. С этой опергруппой мы рано утром прибыли в село Широкое на командный пункт генерала Чуйкова, чтобы окончательно согласовать с ним вопросы взаимодействия при вводе Конно-механизированной группы в прорыв через боевые порядки 8-й гвардейской армии. К этому времени здесь уже находился генерал Корженевич с офицерами штаба фронта и своей радиостанцией. К моменту нашего приезда генерал Чуйков завершал частичную перегруппировку своих войск.

— Часов в одиннадцать введу в бой 28-й гвардейский корпус, — сказал он, — надо расширить плацдарм, чтобы обеспечить развертывание на нем всех сил и средств армии.

Мы быстро и обстоятельно договорились по вопросам взаимодействия при вводе в прорыв. Конно-механизированной группе было выделено три переправы: у Дар Радевичи, у Андреевки и у Ново-Курской. Особенно подробно [44] мы согласовали задачи артиллерии армии по обеспечению ввода подвижной группы в прорыв. Решено было, что в период развертывания боевых порядков группы, артиллерия армии начнет подавление огневых средств в тактической глубине обороны противника. Как только мы двинемся в прорыв, будут поставлены огневые заслоны перед флангами с целью подавления флангового огня и воспрещения контратак. Одновременно будет осуществляться борьба с артиллерией противника в полосе ввода в прорыв. Для выполнения этих задач командарм выделял две пушечные артиллерийские бригады и один отдельный полк.

До 5 марта передовые части 8-й гвардейской армии проводили атаку за атакой, преодолевая необыкновенные трудности распутицы и плотный огонь противника, медленно, но уверенно продвигаясь вперед. Наибольший успех был достигнут в районе села Широкое. Но общие результаты боев на плацдарме нас не могли удовлетворить полностью. В связи с этим командующий войсками фронта решил ввести Конно-механизированную группу в бой несколько севернее. В записке, которую комфронта прислал мне утром 5 марта, говорилось: «...Вам надо переправляться у Николаевки 1-й и севернее. Можно даже у Широкого — там переправа свободнее. Рассчитывать на переправу у Андреевки и южнее не приходится... Быстрее переправляйтесь. Думаю, Вам придется идти немного севернее. К утру сообщите, как идет переправа. Все ли подтянуто? Ваши соображения».{13}

Это решение в значительной мере облегчило нам организацию переправы. Буквально на ходу через офицеров связи были отданы боевые распоряжения, в которых генералу Танасчишину отводились две переправы: у сел Зеленое и Широкое, а 4-му гвардейскому кавалерийскому корпусу с бригадой подполковника Завьялова — у села Дар Радевичи. Уже к 10 часам, когда мы возвращались от генерала Чуйкова, танковые части начали вытягивать в колонны вдоль улиц, направляясь к бродам.

Как и следовало ожидать, трофейный понтонный парк прибыл не полностью и использовать его удалось лишь частично. К этому времени с большим трудом сюда прибуксировали танками лишь автомашины с крайне необходимый [45] имуществом связи. Генерал Танасчишин доложил, что кроме брода, обнаружили дамбу, закрытую водой не более, чем на полметра. По ней можно было переправить автотранспорт. Все три бригады (одна танковая и две механизированные) заканчивают сосредоточение в районе переправы. Остальные бригады переправляются километра четыре севернее, в селе Зеленое.

— Не ждите пока закончится сосредоточение, начинайте переправу.

— Сигнал уже дан, — отвечает мне комкор и, повернувшись к командиру танкового полка, заканчивает: — начинайте действовать!

Мы обгоняем колонну и направляемся к переправе. Обрыв к воде здесь очень крут и высок. Саперы сделали въезд вдоль речки, затем поворот к броду. Первый танк, высоко подняв ствол, спускается к берегу и, круто развернувшись на месте, сползает в воду. За его гусеницами тянется темная полоса. «Не так уж каменисто дно, как говорили».

Когда танк достиг середины реки, кто-то из саперных офицеров облегченно произнес:

— Ну, теперь можно считать — прошел.

— Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь, — заметил ему генерал Танасчишин. И это чертово «гоп!» будто сработало. Танк остановился. Он зло ревел, дергался, но сдвинуться с места не смог. На выручку ему был направлен второй танк с буксиром. Он разделил участь первого. У третьего от перегрузки вышла из строя коробка перемены передач — не включались первая и вторая скорости. У танков начала скапливаться шуга. Это грозило серьезными осложнениями. Из верхнего люка вылез танкист, взял один конец троса и прыгнул в ледяную воду. Льдины сбивали его с ног, но он боролся, пока не надел металлический трос на крюк застрявшего танка. Потом вернулся, залез на башню и крикнул: «Поехали!»

— Чьи это танки? — спросил я.

— 35-го отдельного танкового полка, — доложил Танасчишин, — им командует молодой энергичный офицер майор Ельников. Обратите внимание, товарищ командующий, ликвидирует эту загвоздку и только тогда доложит о случившемся. Раньше: вызывай, не вызывай — бесполезно.

Майор стоял на берегу и спокойно отдавал четкие [46] команды. Они были разумны, энергичны. Потом он подошел и доложил командиру корпуса о причине задержки и ее устранении.

— Кто этот герой, что работал в ледяной воде? — поинтересовался Танасчишин.

— Механик-водитель, сержант Захаров, он просит разрешения произвести ремонт танка в исходном районе, а туда хочет добраться задним ходом. Я разрешил ему, товарищ генерал.

— Какими силами будете осуществлять ремонт машин в полку во время рейда? — Мне хотелось узнать, надолго ли выйдут из строя танки из-за коробок скоростей.

— Каждой танковой роте придано по две ремонтные бригады. Они обеспечены запчастями и инструментом.

— А сколько времени нужно для того, чтобы этими силами заменить шестерни передач?

— Десять-двенадцать часов, товарищ командующий.

— У нас достаточный запас шестерен?

— Только то, что дано по плановому снабжению. В условиях такой непролазной грязи этого, конечно, мало. Просили, не дают, ссылаются на лимит.

В это время к нам подъехал офицер связи и передал от Корженевича записку: «Тов. Плиев, — писал он, — командующий фронтом сообщил мне: Вы должны скорее переправляться. Если южнее нельзя, то надо переправляться севернее. Спрашивали меня, переправили ли Вы 5-ю мотобригаду. Он намерен пустить всю вашу бригаду 6. 3. 44 г. во второй половине дня, часов в 17. Поэтому комфронта просит вас скорее переправляться — в течение ночи и завтрашнего утра.

Все подготовить и нацелить для ввода в прорыв к 16.00 6. 3. 44 г. Сигнал ввода в прорыв будет дан комфронтом через меня. Обратите внимание на своевременность выхода танков Танасчишина».{14}

На генерала Корженевича командующий войсками фронта возложил ответственность за обеспечение выхода Конно-механизированной группы в исходный район. Именно поэтому он уделял нам столь много внимания. Я тут же написал короткое донесение и попросил его, [47] чтобы фронт дополнительно выделил необходимое количество шестерен и других запчастей.

Танковый полк майора Ельникова Ю. Н. закончил переправу. К берегу двинулись части 36-й танковой бригады полковника П. С. Жукова. Дело пошло на лад. Корпус начал сосредоточение в прибрежных пунктах Зеленое и Рудник.

У Дар Радевичи к моменту подхода кавалерийского корпуса мост не был еще наведен. Около него стояли начальник инженерных войск фронта, наш корпусной инженер и командир 9-й гвардейской дивизии. Несколько выше по течению какой-то полк переправлялся вброд: верхом на повозках и тачанках. Поздоровались.

— Почему приостановили работы по наведению моста? — спросил я у корпусного инженера.

Вместо него ответил начальник инженерных войск фронта:

— Этого делать нельзя, Исса Александрович, расчеты показывают, что скопления льда, которые образуются у моста на середине реки, сорвут его.

— Это с учетом запаса прочности?

— У нас есть утвержденные нормативы, и мы должны их выполнять, — уклончиво ответил начинж.

Этот опытный инженер, построивший не один десяток мостов, да и куда более сложных, был, конечно, прав. Но мост был нужен, иначе корпус не успел бы полностью прибыть в район сосредоточения. Я настоял, чтобы закончили строительство моста, и к вечеру он был готов. Но надо сказать, собрали его ценой невероятных усилий и героизма. Казалось, мост вот-вот сорвет, так сильно прогнулся он под напором шуги. Саперы рвали минами наиболее крупные льдины, проталкивали их баграми под мост... боролись за него из последних сил, и все это под почти непрерывными ударами вражеской авиации. Переправляться по такому мосту было опасно, но к утру главные силы корпуса и бригада подполковника Завьялова прошли через него и сосредоточились в Николаевке.

Истребительно-противотанковый, зенитный полки и полк гвардейских минометов все еще «месили» грязь где-то на подходе к переправам.

Ночь с 5 на 6 марта мы провели на передовом командном пункте 8-й гвардейской армии. Начальник штаба [48] генерал-майор В. Я. Владимиров прислал мне очередную разведсводку, из которой было видно, что борьба за прорыв обороны противника продолжается. На левом фланге армии немцы предприняли серию контратак из района Зеленый Гай на Каменную Горку и захватили ее (это всего в двух-трех километрах от места сосредоточения нашего гвардейского кавалерийского корпуса). Значительно усилились массированные артиллерийские налеты по боевым порядкам войск и переправам. Авиация в этот день бомбила прибрежные населенные пункты — Андреевку, Николаевку и другие. Весь день немецкие транспортные самолеты подвозили и сбрасывали на парашютах какие-то грузы. На различных железнодорожных станциях во второй половине дня был отмечен большой поток составов, на платформах которых находились танки, самоходки, автомашины. Из Одессы в Николаев прибыл эшелон немецких новобранцев. Ночью двадцать вагонов были направлены на Ново-Полтавку, а двадцать — на Снигиревку. Отовсюду поступали сведения о резко увеличившемся движении войск противника на дорогах в сторону фронта. Подтвердилось, что первый эшелон штаба 6-й армии генерал-полковника Холлидта находится в Новом Буге.

Что означает эта активность? Быть может в Ставке фельдмаршала Клейста уже известно о сосредоточении Конно-механизированной группы и готовящейся рейдовой операции. Ведь достаточно знать о появлении крупной группировки танков и конницы на плацдарме, как все остальное станет понятно. Или это проявление обычной заботы фюрера о восстановлении сил «армии мстителей», доводка ее до «боевой кондиции»?

Генерал Владимиров и начальник разведотдела штаба армии подполковник Гладких делали вывод, что «6 марта следует ожидать и дальше упорной обороны противника с переходом в частые контратаки». Вполне возможно. Но это означало, что Конно-механизированной группе придется не входить в прорыв, а допрорывать оборону противника. Время, однако, еще было, и могло многое измениться. Ранним утром генерал Чуйков намечал предпринять дальнейшие усилия для прорыва вражеских позиций.

Мы решили понаблюдать за ходом боя на участке ввода Конно-механизированной группы в прорыв. За час до [49] начала артиллерийской подготовки заняли свои места на передовых наблюдательных пунктах и сразу поняли, что штурма в это утро не будет. Всю местность, даже самые высокие холмы, покрыл густой сизый туман. Прицельный артиллерийский огонь в этих условиях вести было невозможно. Артподготовка началась лишь в двенадцатом часу. Армия продолжала атаки позиций противника. На НП приехал генерал Корженевич, связался с командующим фронтом и доложил обстановку. После разговора с генералом армии Малиновским он сказал мне:

— Командующий войсками фронта считает, что необходимо, не ожидая полного прорыва, частями 8-й гвардейской армии уничтожить противостоящего противника, и начать выполнение поставленной задачи.{15}

Корженевич неторопливо подошел к рабочей карте и показал карандашом рубеж села Андреевки.

— Здесь, видимо, придется вам осуществлять допрорыв. Думаю, что лучше впереди пустить механизированный, [50] а за ним конный корпус. Как вы считаете, Исса Александрович?

— Считаю, что в первом эшелоне следует пустить и механизированный и конный корпуса, имея в соединениях первого эшелона достаточное количество танков. Глубину боевых порядков создать за счет их ромбообразного построения. Ведь нам надо в рейд провести тыловые части, госпитали и многое другое. Это можно осуществить только так.

— Вам виднее, но имейте в виду, комфронта обратил внимание на то, что допрорыв надо произвести на узком участке.

— Это будет организовано и выполнено. Кавалерийские соединения первого эшелона и 5-ю отдельную мотострелковую бригаду мы поднимем к северу до «локтевой связи» с механизированным корпусом.

— Ну, вот и хорошо. Сигнал атаки: «Стрела!» — «900» — продублируем по радио и по проводной связи.

— Еще одна просьба, товарищ генерал.

— Пожалуйста. Все, что необходимо — мы сделаем. Маршал Василевский и командующий фронтом возлагают на эту рейдовую операцию большие надежды.

— Раз уж затянули до ночи, операцию лучше начать без артиллерийской подготовки. Весь день шли напряженные бои, немцы уверены, что ночью мы будем производить перегруппировку. Наш удар будет внезапным и по времени, и по силе, и по стремительности; словом, во всех отношениях. Если возникнет необходимость, мы вызовем артиллерийский огонь по тем объектам, которые будут нам особенно мешать.

— Ну что ж, в добрый путь, Исса Александрович, ждем победных вестей.

В 20 часов 30 минут наши корпуса двинулись вперед. Мы душевно попрощались с генералами Корженевичем, Чуйковым и выехали в 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Наша небольшая оперативная группа двигалась за 9-й гвардейской кавдивизией генерала Тутаринова, которая развернулась в предбоевые порядки в первом эшелоне. Ночь была непроглядно черной, вновь начал валить мокрый снег с дождем. Полезную службу сослужили нам в ту ночь подразделения регулировщиков и заранее подготовленные проводники из местных жителей. [51]

У села Цветково дорога сделала поворот вправо, через полкилометра опять новый поворот, и мы наткнулись на противотанкистов майора Костылева, пробивавшихся через непролазную грязь. Командир полка доложил, что заблаговременно изготовленные фашины помогают бороться с бездорожьем. Этот опыт быстро был передан во все соединения группы. А к утру, буквально в ходе боевых действий, было разобрано все что возможно: разбитые дома, сараи, плетни и т. д.

Справа, со стороны Цветково, доносился все нарастающий гул боя. «Что бы это могло быть? Ведь до позиций 88-й стрелковой дивизии, через боевые порядки которой должна пройти наша «девятка», не менее двух километров?» Еще одна неожиданность: генерал Танасчишин доложил, что его корпус встретил сильное огневое сопротивление на подходе к Андреевке. 15-я гвардейская механизированная бригада подполковника Андрианова с приданным ей 212-м танковым полком майора Мешкова и 62-м отдельным мотобатальоном попала под сильный артиллерийский огонь со стороны села Загородный.

Обстановка становилась все напряженнее и сложнее. На левом фланге группы передовой отряд дивизии генерала Головского так же наткнулся на хорошо организованную оборону противника в селе Вольная Карповка и завязал бой. Генерал Головской начал обходить село справа, но сделал слишком большой крюк и прижался к предбоевым порядкам дивизии генерала Тутаринова, полки которого в это время начали разворачиваться для атаки Цветково. Боевые порядки 88-й дивизии оказались перед селом.

Теперь мы видели где противник и знали что нам делать. Представителю штаба артиллерии 8-й гвардейской армии, который до ввода в прорыв находился со мной, была дана заявка: подавить огонь противника в районе Андреевка, Загородного и перед Цветково. Ровно в 23 часа был произведен короткий, но мощный артиллерийский налет по огневым позициям в Андреевке. Бригада Андрианова вместе с танковым полком ворвалась в село, а частью сил обошла его. Сбив противника, повела наступление на Малиновку 2-ю (сейчас она называется Ново-Малиновка) — довольно прочный опорный пункт немцев. Генерал Танасчишин доложил, что взяли несколько [52] пленных 60-го механизированного полка. По их словам, немцы, воспользовавшись тем, что Малиновка 2-я разделена озером на две части — северную и южную — организовали противотанковый «огневой мешок».

Стало ясно, рубеж Малиновка 2-я, Цветково — это «гордеев узел», разрубив который, можно считать, что допрорыв тактической обороны противника будет осуществлен до конца. Для свежих дивизий в условиях ночи и ненастья эта задача вполне выполнима. Малиновка 2-я представлялась мне более опасным опорным пунктом, так как он занимал фланговое положение. При наличии достаточных сил противник мог бы с этого рубежа контратаковать правый фланг мехкорпуса и на какое-то время сковать его.

В бою под Малиновкой подполковник Андрианов показал высокое тактическое мастерство. Его 3-й мотострелковый батальон умело демонстрировал стремление овладеть селом атакой с фронта. Тем временем 2-й батальон обошел Малиновку 2-ю с севера и атаковал ее. Но и этот удар носил отвлекающий характер. Главные силы комбриг повел в обход опорного пункта с юга, чтобы с выходом в тыл отрезать его гарнизону пути отхода и одновременным ударом с трех сторон как можно быстрее разгромить его.

Ввиду совершенно дикой распутицы и непроглядной тьмы танки шли медленно, на второй скорости. Мыслилось, что мотопехота будет выброшена на автомашинах, а затем спешится и атакует противника вслед за танками. Но машины часто застревали в грязи. Пришлось на ходу пересаживаться на танки. Неожиданно из села Цветково, расположенного всего в одном километре на юго-восток, начали бить пулеметы и самоходная артиллерия. Оказалось, что 36-я танковая и 13-я механизированная гвардейские бригады еще не подошли к Цветково. Андрианов развернул часть сил фронтом на юг и завязал огневой бой, продолжая главными силами обходный маневр. В это время предбоевые порядки 9-й гвардейской кавалерийской дивизии продвигались южнее Цветково. 34-й кавполк во взаимодействии с танками атаковал село и ворвался на его улицы. Немецкий гарнизон не выдержал натиска казаков и танкистов и, бросив всю боевую технику, начал отходить на запад по дороге к селу Авдотьевка. [53]

Все эти неожиданности не помешали, однако, достигнуть внезапности и застать немцев, засевших в Малиновке 2-й, врасплох. Почувствовав, что опорный пункт окружают, немцы попытались избежать этой неприятности. Штаб 16-го немецкого пехотного полка был мгновенно погружен на три броневездехода и четыре автомашины. Но при выезде из села эта колонна застряла в грязи и была окружена танками и десантом Андрианова. Тут же были взяты две радиостанции, штабные документы и знамя полка. Гарнизон был разгромлен. Лишь мелким группам удалось бежать на Авдотьевку.

Мне был представлен материал допроса одного из офицеров этого штаба. В нем содержалась любопытная оценка действий наших частей и соединений при вводе в прорыв.

Вопрос: Какова была задача вашего полка?

Ответ: Мы стали получать значительно больше приказов, чем раньше. И все они требуют жесткой обороной удержать занимаемые рубежи. В них говорится о подходе к нам на помощь крупных резервов.

Вопрос: Чем вы объясняете столь быстрый разгром вашего полка?

Ответ: Я был согласен со штабом дивизии, что в условиях абсолютного бездорожья русские будут наступать более прямолинейно. Сложные маневры требуют много времени, да и вряд ли возможны по такой грязи, особенно ночью. Исходя из этого, строилась наша оборона. То, что произошло, явилось для нас большой и печальной неожиданностью.

Вопрос: Значит, в условиях столь трудной и сложной обстановки бездорожья и ограниченной видимости маневренная оборона для вас непосильна?

Ответ: Это случайность.

С прорывом рубежа Малиновка 2-я, Цветково Конно-механизированная группа под покровом ночи устремилась на Авдотьевку. Несмотря на всю трудность и сложность обстановки, операция развивалась успешно, все шло так, как мы предвидели и спланировали. Даже медико-санитарные части и госпитали группы были проведены в прорыв компактно и организованно.

В штаб фронта было послано первое донесение: «Конно-механизированная группа, преодолевая отчаянное сопротивление частей 24-й танковой, 16-й механизированной [54] и 3-й горно-стрелковой дивизий, вошла в прорыв и развивает наступление в направлении Авдотьевка, Троицко-Сафоново, Новый Буг. Плиев.»